Следовало особо отметить сыновей известных людей. Тормунд позаботился об этом, указывая на них, когда они проходили мимо.

— Тот мальчишка — сын Сорена Щитолома, — сказал он про высокого паренька. — Этот рыжий — родня Геррика Королевской Крови. Происходит от Раймуна Рыжебородого, ежели верить ему. От младшего брата Рыжебородого, если хочешь знать правду.

Два мальчика были похожи как близнецы, но Тормунд настаивал, что это племянники, родившиеся с разницей в год.

— Один от Харли Охотника, другой от Харли Красавца, оба от одной женщины. Отцы друг друга ненавидят. На твоем месте, я б отправил одного в Восточный Дозор, а другого в Сумеречную Башню.

Другие заложники были сыновьями Хоуда Странника, Брогга, Девина Тюленьей Шкуры, Калега из Деревянного Уха, Морны Белой Маски, Большого Моржа…

— Большой Морж? Серьезно?

— У них на Стылом берегу странные имена.

Трое заложников были сыновьями Альфина Убийцы Ворон, бесславно убитого Куореном Полуруким. Так, по крайней мере, утверждал Тормунд.

— Они не похожи на братьев, — заметил Джон.

— Сводные, от разных матерей. У Альфина крошечный член, даже меньше твоего, но он никогда не стеснялся пользоваться им. В каждой деревне у него по сыну.

Показав на малорослого паренька с крысиным лицом, Тормунд сказал:

— Этот — щенок Варамира Шестишкурого. Ты помнишь Варамира, Лорд Ворона?

Он помнил.

— Оборотень.

— Он самый. Злобный мелкий карлик, к тому же. Уже мертв, а может и нет. Никто не видел его с той битвы.

Двое из мальчиков были переодетыми девочками. Когда Джон увидел их, он отправил Рори и Большого Лиддла привести их к нему. Одна пришла достаточно смирно, другая пиналась и кусалась. Это могло плохо кончиться.

— Отцы этих двух известны?

— Ха-р! Этих худышек? Вряд ли. Выбраны по жребию.

— Они — девочки.

— Правда? — Тормунд покосился на девочек со своего седла. — Мы с Лордом Вороной поспорили, у кого из вас член больше. Снимайте штаны, а мы посмотрим.

Одна из девочек покраснела. Другая глядела вызывающе.

— Оставь нас в покое. Тормунд Великанья Вонь. Позволь нам уйти.

— Ха-р! Ты выиграл, ворона. Нет члена ни у одной. Хотя у той, что поменьше, есть яйца. Из нее выйдет копьеносица, — он позвал своих людей. — Найдите этим двоим девчачью одежду, пока Лорд Сноу не обмочил штаны.

— Мне нужно, чтобы их заменили двое мальчиков.

— С чего бы это? — Тормунд почесал бороду. — Заложник есть заложник, как по мне. Этот твой большой острый меч отрубит девочке голову так же легко, как и мальчику. Отцы дочерей тоже любят. Ну, большинство.

Меня беспокоят не их отцы.

— Манс когда-нибудь пел о храбром Дэнни Флинте?

— Не припоминаю. И кем же он был?

— Девушкой, переодевшейся мужчиной, чтобы надеть черное. Грустная и красивая песня. А вот то, что с ней случилось — не очень.

В некоторых вариантах песни ее призрак все еще гуляет по Твердыне ночи.

— Я отправлю девочек в Длинный Пригорок.

Единственными мужчинами там были Железный Эммет и Скорбный Эдд, обоим из которых он доверял. Не о всех его братьях он мог сказать то же.

Одичалый понял.

— Противные птицы, вы вороны, — он плюнул, — Тогда еще два мальчика, ты их получишь.

Когда мимо них прошли девяносто девять заложников, Тормунд Великанья Смерть представил последнего.

— Мой сын Дрин. Лучше присматривай за ним, не то я зажарю твою печень и сожру.

Джон внимательно посмотрел на мальчика. Возраста Брана, или, точнее, возраста, каким был бы Бран, если бы Теон не убил его. Хотя Дрин не был милым, каким был Бран. Он был маленького роста, с короткими ногами, толстыми руками и широким красным лицом — маленькой копией своего отца с копной темно-каштановых волос.

— Он будет моим личным оруженосцем, — пообещал Джон.

— Слышал, Дрин? Смотри не задирай нос. — Он обратился к Джону. — Ему не помешает хорошая выволочка время от времени. И осторожнее с зубами, он кусается. — Он потянулся за своим рогом, поднял его и протрубил еще раз.

И в этот раз вперед двинулись воины. Больше чем просто сотня. Джон насчитал не меньше пяти сотен воинов, выступивших из леса, а может и целую тысячу. Верхом ехал только каждый десятый, но все были вооружены. За спинами у них висели круглые сплетенные из прутьев щиты, обтянутые шкурами и вареной кожей. На щитах были изображены змеи, пауки, отрубленные головы, кровавые молоты, разбитые черепа и демоны. Некоторые были одеты в помятые стальные доспехи, в те, что были украдены у погибших разведчиков. Другие нацепили броню из костей, как Гремучая Рубашка. Все были в мехах и коже.

С ними были и копьеносицы длинными струящимися по плечам волосами. Смотря на них, Джон не мог не вспомнить Игритт: поцелуй солнца в ее волосах, ее взгляд, когда она раздевала его в гроте, звук ее голоса. "Ты ничего не знаешь, Джон Сноу", говорила она ему тысячу раз.

И правда, что тогда, что сейчас.

— Ты мог бы сначала послать женщин, — сказал он Тормунду. — Матерей и девушек.

Одичалый пристально на него посмотрел.

— Мог бы. А вы, вороны, могли бы взять и закрыть ворота. А так, с мужчинами по ту сторону, ворота останутся открытыми, не так ли? — он ухмыльнулся. — То, что я купил твоего чертова коня, Джон Сноу, не значит, что я не могу пересчитать его зубы. И только не думай теперь, что я не доверяю тебе. Мы доверяем вам настолько, насколько вы доверяете нам, — он фыркнул. — Ты хотел бойцов, не так ли? Что ж, вот они. Каждый из них стоит шестерых твоих ворон.

Джон не мог не улыбнуться.

— Пока они берегут свое оружие для нашего общего врага, я удовлетворен.

— Я дал тебе слово, так? Слово Тормунда Великаньей Смерти. Твердое как железо, — он отвернулся и сплюнул.

Среди вереницы воинов были отцы многих из заложников Джона. Некоторые вглядывались холодными мертвыми глазами, когда проходили мимо, прикасаясь к рукояткам мечей. Другие улыбались ему как давно пропавшему родственнику, несколько таких улыбок даже ослепили Джона Сноу сильнее яркого света. Никто не становился на колени, но многие дали ему свои клятвы.

— Раз Тормунд поклялся, и я поклянусь, — объявил черноволосый Брогг, человек немногословный. Сорен Щитолом склонил свою голову на дюйм и прорычал, — топор Сорена ваш, Джон Сноу, если такой когда-нибудь вам понадобится. Рыжебородый Геррик Королевская Кровь привел трех дочерей. — Из них выйдут прекрасные жены, и они дадут своим мужьям сильных сыновей королевской крови, — похвастался он. — Как и их отец, они происходят от Раймуна Рыжебородого, который был Королем-За-Стеной.

Джону было известно, как мало значит кровное родство среди вольного народа. Игритт рассказала ему об этом. У дочерей Джеррика были такие же огненно-рыжие волосы, только волосы у Игритт вились непослушными кудрями, а у этих — свисали длинными прямыми прядями. Поцелованные огнем.

— Три принцессы, одна прекраснее другой, — сказал он отцу девушек. — Я прослежу, чтоб их представили королеве.

Он подозревал, что Селис Баратеон будет проще с этими тремя девицами, чем с Вель. Они моложе и их легче подчинить, очень милы с виду, хоть и отец у них, кажется, полный болван.

Хоуд Странник дал клятву на своем мече, таком изъеденном и покрытом зарубками куске железа, какого Джон еще никогда не видел. Девин Тюленья Шкура представился ему в шляпе из тюленьей шкуры, Харл Охотник в ожерелье из медвежьих когтей. Воин-ведьма Морна убрала свою маску из чардрева ровно на то время, чтобы поцеловать его руку в перчатке, и поклялась быть его человеком, или его женщиной, смотря что он предпочитает. И еще, и еще, и еще.