"Да, мой лорд", — сказал мальчик, — "Но некоторые из них писались нашими мейстерами, а другие — их, и притом через столетия после самих событий, которые теперь заносились в хроники. Все восходит к веку героев, Блэквуды тогда были королями. А Бракены — мелкими лордами, которые славились разведением лошадей. И вместо того, чтобы платить королю дань, они на золото, вырученное за лошадей, покупали наемников и пытались свергнуть его".

— Когда это все произошло?

— За пять сотен лет до появления Андалов. А если верить Правдивой Истории (?) — то и за тысячу. Только вот никто не знает, когда Андалы пересекли узкое море. В Правдивой Истории говорится, что с тех пор минуло четыре тысячи лет, а кто-то из мейстеров говорит — только две. Вплоть до определенного времени в прошлом, все летоисчисление весьма туманно и неопределенно, а все исторические факты обретают туманность легенды.

Тириону бы этот мальчик понравился. Они могли бы проболтать от заката до рассвета, споря о прочитанных книгах. На секунду он забыл всю свою злость на брата, пока не вспомнил о том, что Бес натворил. "Итак, вы соперничаете из-за короны, которую одни отобрали у других, когда в Кастерли Рок еще сидели Кастерли, правильно я понял суть? Короны королевства, которое исчезло тысячи лет назад?", — он тихо рассмеялся, — "Все эти годы, войны, короли… лучше б кому-то из вас пришло в голову заключить мир".

"Некоторые так и делали, мой лорд. На самом деле, многие. Мы сотню раз заключали с Бракенами мир, часто он закреплялся браком. В каждом Бракене есть кровь Блэквудов, и наоборот. Старый Королевский мир продлился полвека. Но потом случилась новая ссора, старые раны открылись и снова закровоточили. Так оно всегда и бывает, говорит мой отец. Пока люди помнят обиды своих предков, мир не будет вечным. Так и продолжается век за веком, мы ненавидим Бракенов, а они нас. Мой отец говорит, что конца этому не будет".

"Может, конец и наступит".

— Как, милорд? Отец говорит, что старые раны никогда не лечатся.

— У моего отца тоже была поговорка. Никогда не рань врага, если можешь убить его. Мертвые не требуют отмщения.

— Их сыновья требуют, — извиняющеся произнес Хостер. — Если не убить и их. Спросите об этом Кастерли, если не верите мне. Спросите лорда и леди Тарбек или Рейнов из Кастамере. Спросите принца Драконьего камня.

На мгновение густые красные облака, венчающие западные холмы, напомнили ему о детях Рейегара, завернутых в кровавые плащи.

— Поэтому вы убили всех Старков?

— Не всех, — сказал Джейме. — Дочери лорда Эддарда живы. Одна недавно вышла замуж. Другая… — Бриенна, где ты? Нашла ли ты ее? — … если боги будут добры, она забудет, что была Старком. Она выйдет замуж за какого-нибудь дородного кузнеца или круглолицего трактирщика, наполнит дом детьми, и ей никогда не придется бояться, что какой-нибудь рыцарь может явиться, чтобы разбить их головы о стену.

— Боги милосердны, — неуверенно сказал его заложник.

Продолжай в это верить. Джейме пришпорил Честного.

Пеннитри оказалась куда большей деревней чем он ожидал. Война побывала и здесь; это подтверждали почерневшие фруктовые сады и опаленные остовы разоренных домов. Но на каждый дом, лежащий в руинах, приходилось три отстроенных заново. Сквозь сгущающиеся голубые сумерки Джейме заметил свежую солому на двух десятках домов и двери из сырого молодого дерева. Между утиным прудом и кузницей росло дерево, давшее деревне название, — высокий древний дуб. Его сучковатые корни переплетались, ныряли в землю и выходили из нее, словно клубки ленивых коричневых змей, и сотни старых медяков были пришпилены к его огромному стволу.

Пек уставился на дерево, затем на пустые дома.

— Где люди?

— Прячутся, — ответил Джейме.

Внутри домов были погашены все огни, но некоторые очаги все еще дымились, и ни один не был холоден. Коза, которую Горячий Гарри Меррелл обнаружил бредущей через огород, была единственным живым существом в поле зрения… но в деревне было укрепление такое же надежное как и любое в речных землях с толстыми каменными стенами двенадцати футов высотой, и Джейме знал, что селян он найдет там. Они спрятались за теми стенами, когда приехали всадники, вот почему здесь все еще была деревня. И они снова прячутся там от меня.

Он подъехал на Честном к воротам укрепления.

— Вы, в укреплении, мы не причиним вам вреда. Мы люди короля.

На стене над воротами показались лица.

— Люди короля сожгли нашу деревню, — выругался мужчина. — До этого другие люди короля забрали наших овец. Они служили другому королю, но для наших овец это ничего не значило. Люди короля убили Харсли и сира Ормонда и насиловали Лэйси, пока она не умерла.

— Это были не мои люди, — ответил Джейме. — Так вы откроете ворота?

— Только когда вы уберетесь отсюда.

Сир Кеннос подъехал к нему поближе. — Мы могли бы достаточно легко разрушить ворота, или подпалить их.

— А они будут швырять камни нам на головы и осыпать нас стрелами — Джейме покачал головой. — Это было бы кровавое дело, и ради чего? Эти люди не сделали нам ничего дурного. Мы остановимся в их домах, но я не допущу воровства. У нас есть собственные припасы.

Как только половина луны выползла на небо, они привязали своих лошадей за деревней простолюдинов и поужинали засоленной бараниной, сушеными яблоками и жестким сыром. Джейме ел немного и делил мех с вином с Пеком и Хоз-заложником. Он попытался сосчитать пенни прибитые к старому дубу, но их было так много, что он потерял счет. Что все это значит? Мальчик Блэквуд рассказал бы ему, если бы он спросил, но это испортило бы тайну.

Он разместил часовых, чтобы никто не вышел из деревни. Он послал разведчиков, чтобы враг застал их врасплох. Было около полуночи, когда двое вернулись назад с пленной женщиной. "Она осмелилась подъехать, если вам будет угодно, милорд, и потребовала разговора с вами".

— Джейме неуклюже поднялся. — Миледи. Я не ожидал вновь увидеть вас так скоро.

О боги, она выглядит лет на десять старше, чем при нашей последней встрече. И что стало с ее лицом? — Эта повязка…вы были ранены?

— Это укус. — Она прикоснулась к рукояти своего меча, подаренного им. Верный Клятве. — Милорд, вы послали меня на поиски.

— Девушка. Вы нашли ее?

— Я это сделала, — сказала Бриенна, Тартская Дева.

— Где она?

— Это день езды отсюда. Я отведу вас к ней, сир…но вам придется пойти одному. Иначе Пес убьет ее.

ДЖОН

Рглоррр, — пропела Мелисандра, воздев руки навстречу падающему снегу,"ты — свет в наших глазах, ты-огонь в наших сердцах, ты жар в наших чреслах. Ты посылаешь нам солнце, согревающее нас днём, ты посылаешь нам звезды, оберегающие наш покой в ночной тьме".

"Молитесь все Рглору, Повелителю Света", повторяли за ней все свадебные гости нестройным хором, прежде чем ледяное дыхание ветра заморозит их слова на лету. Джон Сноу поднял капюшон своего плаща.

Сегодня снегопад был легким, тонкая россыпь хлопьев снега танцевала в воздухе, но ветер дул с востока вдоль Стены, и был холодным как дыхание ледяного дракона, из рассказов Старой Нэн. Даже огонь Меллисандры дрожал, пламя прижималось к канаве, мягко потрескивая, как пение красной жрицы. Только Призрак не выглядел замерзшим.

Алис Карстарк наклонилась к Джону.

— Снег во время свадьбы означает холодный брак. Моя леди-мать всегда говорила это.

Он взглянул на королеву Селису. В день ее свадьбы со Станнисом должна была быть метель. Кутаясь в мантию из горностая и окруженная своими придворными дамами, служанками и рыцарями, южная королева казалась хрупким, бледным, усохшим существом. Фальшивая улыбка словно приморозилась на ее тонких губах, но глаза сверкали благоговением. Она ненавидит холод, но любит огонь. Джону достаточно было взглянуть на нее, чтоб понять это. Лишь одно слово Мелисандры и королева охотно шагнет в огонь, обнимая его как любовника.