Холли засмеялась. "Как это могли быть мы? Мы женщины. Сиськи и дырки. Мы здесь, чтобы нас трахали, а не боялись".

"Бастард делал тебе больно?", — спросила Рован, — "Отрубил тебе пальцы, да? Ободрал кожу с пальцев на ногах? Повыбивал зубы? Бедный мальчик". Она потрепала его по щеке. "Больше такого не будет, обещаю. Ты молился, и боги послали тебе нас. Хочешь умереть как Теон? Мы это устроим. Хорошая, быстрая смерть, почти не больно", — она улыбнулась. "Но сначала ты споешь для Абеля. Он ждет тебя".

ТИРИОН

"Лот девяносто семь", — щелкнул плетью ведущий аукциона, — "Пара карликов, обученных забавлять вас".

Помост для аукциона возвели над тем местом, где широкие коричневые воды Скахазадхана впадали в Залив Работорговцев. Тирион Ланнистер чуял в воздухе соль, смешанную с вонью выгребных ям позади загонов для рабов. Влажность угнетала его больше чем жара. Этот воздух, казалось, придавливал его к земле, как лежащее на голове и плечах теплое влажное одеяло.

"В состав лота включены собака и свинья", — объявил ведущий, — "Карлики ездят на них верхом. Вы сможете насладиться шутовским поединком, устроив пир, или просто под настроение".

Участники торгов сидели на деревянных скамьях, попивая фруктовые соки. Некоторых рабы обмахивали опахалами. Многие были в токарах — необычных одеяниях, излюбленных старожилами Залива Работорговцев, столь же элегантных, сколь и неудобных. Другие были одеты попроще — мужчины в туниках и плащах с капюшонами, женщины в цветных шелках. Не то шлюхи, не то, что вероятнее, жрицы; здесь, на востоке, непросто было отличить одних от других.

За скамьями расположилась группа с Запада, отпуская остроты и высмеивая происходящее. Наемники, понял Тирион. Он наблюдал за ними, а у них были мечи, кинжалы и метательные топорики, и кольчуги под плащами. Их бороды, волосы и лица говорили о том, что в большинстве своем они происходили из Вольных Городов, но некоторые вполне могли быть и вестероссцами. Собираются ли они покупать, или просто пришли поглазеть?

— Кто откроет торги за эту пару?

"Три сотни", — сделала ставку матрона из старого паланкина. "Четыре!", — объявил чудовищно толстый юнкаец, громоздящийся на носилках, словно левиафан. Одетый в желтый с золотом шелк, он был огромен, как сразу четверо Иллирио. Тирион сочувствовал рабам, которым приходилось его носить. По крайней мере, нам этого делать не придется. Что за счастье быть карликом.

"И еще одну монету сверху", — сказала старуха в фиолетовом токаре. Ведущий посмотрел на нее кисловато, но ставку не отменил.

Матросов-невольников с Селейесори Кхоран продавали по отдельности, по цене от пяти до девяти сотен серебряных монет. Бывалые моряки были ценным товаром. Никто даже не попытался бороться, когда работорговцы взяли на абордаж их полуразрушенное судно. Для них это была всего лишь смена хозяина. Три штурмана были свободными людьми, но портовая вдова написала гарант, обещающий за них выкуп, как раз для такого случая. Трех выживших огненных пальца еще не продали, но они были рабами Владыки Света и могли рассчитывать на то, что их выкупят для какого-нибудь красного храма. Их гарантом были вытатуированные языки пламени на лицах.

Тирион и Пенни не были так спокойны.

— Четыреста пятьдесят, — появилась ставка. — Четыреста восемьдесят.

— Пять сотен.

Некоторые ставки оглашались на высоком валирийском, другие на искаженном гисском. Одни покупатели показывали сумму на пальцах, другие — поворотом запястья, третьи — взмахом раскрашенного веера.

— Хорошо, что они не разделили нас, — прошептала Пенни.

Работорговец выстрелил в них взглядом.

— Не болтать.

Пряди бледно-желтых и черных волос прилипли ко лбу, остатки туники — к спине. Часть из-за пота, часть из-за высохшей крови. Он был не настолько глуп, чтобы драться с работорговцами, как Джорах Мормонт, но это не значит, что он избежал наказания. В его случае причиной для порки стал его язык.

— Восемь сотен.

— Пятьдесят сверху.

— И один сверху.

«Мы стоим столько же, сколько стоит матрос», — подумал Тирион. Хотя, возможно, им приглянулась Свинка Претти. «Хорошо выдрессированную свинью сложно найти». Они явно торговались не из-за фунта свинины.

На девятистах серебряных торги начали замедляться. На девятьсот пятидесяти и еще одним от старухи они остановились. Ведущий почувствовал, что больше никто не даст, и пора толпе вкусить представление карликов. На помост подняли Хруста и Свинку-Претти. Без седла и уздечек взобраться на них оказалось сложно. Сразу, как свинья тронулась, Тирион соскользнул с ее спины и грохнулся, вызвав бурю смеха участников торгов.

— Тысяча, — предложил цену нелепо тостый мужчина.

— И одна монета сверху. — Не унималась старуха.

На лице Пенни застыла широкая улыбка. Хорошо обученных забавлять вас. Ее отец ответит за это, в каком бы маленьком, специально для карликов, аду он не был.

— Двенадцать сотен, — сказал левиафан в желтом. Раб рядом с ним наливал ему питье. Лимон, не иначе. Взгляд этих желтых глаз был устремлен на помост, и Тириону стало не по себе.

— Тысяча триста.

— И еще одну, — старуха.

Мой отец всегда говорил, что Ланнистер стоит в десять раз больше обычного человека.

На тысяча шестистах ход торгов опять начал слабеть, и работорговец призвал некоторых покупателей посмотреть внимательнее на карликов.

— Карлица молода, и вы можете разводить их и получить хорошие деньги за их потомство, — пообещал он.

— У него нет половины носа, — пожаловалась старуха, присмотревшись внимательнее. Ее морщинистое лицо скривилось от недовольства. Ее бледное как у личинки мухи тело было завернуто в фиолетовый токар, и она была похожа на чернослив, покрытый плесенью.

— У него разные глаза. Неприятный.

"Миледи еще не видела мою лучшую часть тела". Тирион ухватился за промежность, на случай если она не догадалась, что он имел в виду.

Ведьма возмущенно зашипела, и бич лизнул спину Тириона, жгучий удар, отбросивший того на колени. Рот наполнился вкусом крови. Он ухмыльнулся и сплюнул.

— Две тысячи, — выкрикнул новый голос позади скамей.

Для чего наемнику нужен карлик? Тирион поднялся с колен, что бы получше разглядеть. Новый покупатель был стариком, седой, высокий и здоровый, с коричневым оттенком кожи и коротко остриженной раскрашенной бородой. Под выцветшим пурпурным плащем наполовину были скрыты длинный меч и перевязь с кинжалом.

— Двадцать пять сотен, — прозвучал женский голос. Девушка, низкая, полноватая, и с большой грудью была одета в красиво украшенные доспехи. На ее черном, инкрустированном золотом нагруднике была изображена взлетающая гарпия, с цепями, свисающими с когтей. Пара рабов-солдат держала ее на щите на уровне плеч.

“Три тысячи.” Человек с коричневой кожей протолкнулся сквозь толпу, его товарищ наемники распихивали покупателей в стороны, очищая ему путь. Да. Подходите ближе. Тирион знал, как иметь дело с наемниками. Ни мгновенья он не думал, что этот человек покупает его для развлечений на банкетах. Он знает меня. Он хочет отвезти меня обратно в Вестерос и продать моей сестре. Карлик потер рот, чтобы скрыть свою улыбку. Серсея и эти Семь Королевств за половину мира отсюда. Очень и очень многое могло произойти прежде, чем мы доберемся туда. Я уговорил Бронна. Дайте мне половину шанса, и может быть, я смогу уговорить этого.

Старуха и девушка на щите отказались от цены в три тысячи, но не толстяк в желтом. Он оценивающе взглянул на наемников своими желтыми глазами, поцокал языком сквозь желтые зубы, и обьявил, “Пять тысяч серебра за лот.”

Наемник нахмурился и, пожав плечами, отвернулся.

Семь кругов ада. Тирион был абсолютно уверен, что он не хочет стать собственностью огромного Лорда Желтопуза. Один лишь вид его — свисающая с носилок гора желтоватой плоти с желтыми свинячьими глазками и сиськами, величиной с Милашку (Свинку-Картинку) каждая, выпирающими через шелковый токар, вызывал мурашки по коже у карлика. А уж запах, исходящий от него, чувствовался даже на помосте.