— Что это? — спросил Скахаз. — Окровавленная перчатка…

— …означает войну, — сказала королева.

ДЖОН

— Остерегайтесь крыс, мой лорд, — Скорбный Эд указывал Джону путь по лестнице вниз, держа фонарь в вытянутой руке. — Они издают чудовищный визг, если наступить на них. Моя мать имела обыкновение также визжать на меня, когда я был мальчишкой. У нее, должно быть, была такая же крыса внутри, по крайней мере так бы я сказал о ней теперь. Каштановые волосы, глазки-бусинки, сыр любила. Должно быть и хвост у нее был, я только не старался его рассмотреть.”

Черный замок под основанием был связан лабиринтом туннелей, которые братья назвали «червоточинами». Они были темными, мрачными и к тому же глубоко под землей, поэтому «червоточины» почти не использовались летом, но стоило задуть зимним ветрам и выпасть снегу, туннели становились самым быстрым способом перемещения по замку. Стюарды же пользовались ими постоянно. Джон видел это по горящим свечам в отдельных настенных нишах, когда они шли по туннелю, которые распространяли эхо их шагов далеко вперёд.

Боуэн Марш ждал на перекрёстке четырёх червоточин. С ним был Вик Виттлстик, высокий и тощий, словно копьё.

— Здесь результаты трёх предыдущих ревизий, — сказал Марш Джону, передавая ему толстую кипу бумаги, — для сравнения с нынешним состоянием складов. Начнём с зернохранилищ?

Они двигались через полумрак, делающий всё серым. Каждая кладовая запиралась основательной дубовой дверью с железным замком размерами с большую тарелку.

— И что, хищение действительно проблема? — спросил Джон.

— Пока что нет, — ответил Боуэн Марш. — Но раз уж зима на пороге, самое время проявить осмотрительность и выставить здесь посты, Ваша светлость.

Вик Витлесткик носил ключи на кольце вокруг шеи. На взгляд Джона все они выглядели одинаковыми, однако Вик выбирал для каждой двери свой. Оказавшись внутри, он доставал из мешочка мел и отмечал каждую бочку, мешок и бутыль, чтобы посчитать их, пока Марш сравнил новые данные с отчетами.

В зернохранилищах были овес, пшеница, ячмень и бочки муки грубого помола. В подвалах были натянуты подвешенные к стропилам ряды головок лука и чеснока, и рядом на полках сумки с морковью, пастернаком, редькой, а также белой и желтой репой. Одна кладовая вмещала колеса сыра настолько большие, что потребовалось двое, чтобы переместить их. В следующей, бочки соленой говядины, свинины и баранины, соленой трески были сложены в ряды по десять футов высотой. Три сотни окороков и три тысячи длинных черных колбас свисали с потолка над коптильней. В шкафах специй они нашли горошины перца, гвоздики, корицу, семена горчицы, кориандр, шалфей, мускатный орех, петрушку и блоки соли. В другой были бочки яблок и груш, высушенного гороха, сухофрукты, сумки грецких орехов, каштанов, миндаль, филе сухого копченого лосося, глиняные фляги, заполненные оливковым маслом, и запечатанные воском. Одна кладовая вмещала консервированного зайца, бедро оленя в меде, квашенную капусту, бочковую свеклу, маринованный лук, засоленные яйца, и малосоленую сельдь.

Они переходили из одной кладовой в другую, и червоточины становились все холоднее. Вскоре Джон уже мог видеть, как их дыхание замерзает в свете фонаря.

— Мы под Стеной.

— А скоро будем внутри, — сказал Марш. — Мясо не портится в холоде. Для долгого хранения это лучше, чем засолка.

Следующая дверь была из ржавого железа. За ней начинались деревянные ступени. Скорбный Эд указывал путь фонарем. В конце был туннель такой же длинный как главный зал Винтерфелла хотя и не шире обычной червоточены. Стены здесь были льдом с бессчётной тьмой железных крюков. На каждом была туша: освежеванные олени и лоси, половины коров, огромные свиньи, свисающие с потолка, безголовые овцы и козы, и даже лошади и медведи. Все они были в инее.

Пока другие считали, Джон снял перчатку с левой руки и дотронулся до ближайшей оленьей ноги. Он почувствовал, как его пальцы прилипли, и отдергивая их он лишился кусочков кожи. Кончики пальцев онемели. А чего он ожидал? Над его головой был гора льда, которая весила больше, чем весь счет, который знал Боуэн Марш. Но даже при этом в комнате было холоднее предельно возможного.

— Всё намного хуже, чем я боялся, мой лорд, — объявил Марш, окончив ревизию. Теперь он казался более мрачным, чем Скорбный Эд.

Джон только что думал, что все мясо в мире скопилось вокруг них. «Ты ничего не знаешь, Джон Сноу».

— Но как же так? Мне показалось, что еды у нас впрок.

— Лето было долгим, урожаи — обильны, а лорды — щедры. Мы отложили достаточно на три года зимы. Четыре — если немного съэкономить. Теперь же, если мы продолжим кормить людей короля, королевы и одичалых… У одного только Кротового городка тысяча голодных ртов, и их количество увеличивается. Только вчера через ворота прошли трое, дюжина — позавчера. Так не может продолжаться. Обосновать их на Даре — прекрасная затея, вот только уже слишком поздно для посадки зерновых. Мы вычистим репу, овсянку и горох ещё до окончания этого года. А после начнем пить кровь наших лошадей.

— Ням-ням, — заявил Скорбный Эдд. — Ничто не сравнится с чашей горячей лошадиной крови в холодную ночь. Я предпочитаю с щепоткой корицы, посыпанной сверху.

Лорд Стюард не обратил на него внимания.

— Также будут болезни, — продолжил он, — кровоточащие десна и выпадающие зубы. Мейстер Эймон говорил, что сок лаймы и свежее мясо могут победить болезнь, но наш лайм закончился год назад и у нас недостаточно корма для скота, чтобы иметь свежее мясо. Нам следует его забить, кроме пары для разведения. В прошлые зимы, продовольствие поставлялось по Королевскому тракту с юга, но с этой войной….Я знаю, все еще осень, но несмотря на это, я бы посоветовал перейти на зимние пайки, если так будет угодно милорду.

("парням понравится это")

— Если мы должны, мы урежем порцию каждого дозорного на четверть.

("Если мои браться будут жаловаться на меня сейчас, что же они скажут когда будут есть снег и толченые желуди")

— Это поможет, милорд, — тон Лорда Стюарда дал ясно понять, что он не думает, что это поможет в достаточной мере.

Скорбный Эдд произнес:

— Теперь я понимаю зачем Король Станнис позволил одичалым пройти через Стену. Он подразумевает, что мы будем питаться ими.

Джону было не смешно.

— До этого не дойдет.

— О, отлично, — выпалил Эдд. — Они выглядят такими жилистыми, а мои зубы не такие острые как в молодости.

— Если бы у нас было достаточно денег, мы могли бы купить еду на юге и привезти её сюда на кораблях, — сказал Лорд Стюард.

Могли бы, подумал Дон, если бы имели золото, и если бы кто-то пожелал продать нам еду. Оба варианта не подходили. Может Орлиное Гнездо наша лучшая надежда. Долина Аррен была очень плодородна и её не коснулись бои. Джона интересовало, как отнеслась бы сестра Леди Кейтелин к тому, чтобы снабдить бастарда Нэда Старка продовольствием. Когда он был мальчиком, он часто чувствовал, что леди испытывала к нему неприязнь.

— Мы всегда сможем охотиться, если нам понадобится, — добавил Вик Витлестик. — В лесах будет дичь.

— И одичалые, и темные твари, — сказал Марш. — Я бы не посылал охотников, милорд. Не посмел бы.

("Нет. Вы бы закрыли наши ворота навсегда и запечатали их камнями и льдом")

Он знал, что половина Черного замка была согласна с Лордом Стюартом. Другая половина высмеивала их.

— Запечатайте наши ворота и водрузите свои толстые черные задницы на Стену, да, а свободный народ пройдет толпами по Мосту Черепов или через какие-то ворота, которые как вы думаете были запечатаны пятьсот лет назад, — заявил громко старый лесничий Дайвен за ужином два дня назад. — У нас нет людей, чтобы уследить за тысячами лиг Стены. Тормунд Великанья Смерть и чертов Плакальщик знают об этом. Когда-нибудь видели утку, замерзшую в пруду, с ногами вмерзшими в лед? С воронами происходит то же.