Зеленый это Раегал, белый — Визерион, напомнил он себе. Используй их имена, командуй ими, говори с ними спокойно и строго. Подчини их, как Дайнерис подчинила Драгона в яме. Девочка была одна, одетая в клочки шелка, но бесстрашная. Я не должен бояться. Она могла, значит и я смогу. Главно не показывать страха. Животный чуют страх, и драконы… А что он знал о драконах? Что вообще люди знают о драконах? Во всем мире они исчезли более века назад.

Край ямы был впереди. Квентин продвигался медленно вперед, из стороны в сторону размахивая факелом. Стены, пол и потолок впитывали свет. Выжжены, понял он. Кирпичи сожженные дочерна, рассыпались в золу. Воздух становился горячей с каждым их шагом. Он начал потеть.

Два глаза поднялись перед ним.

Они были бронзовые, ярче полированных щитов, пылающие собственным жаром, горящие за вуалью из дыма, поднимавшегося из драконьих ноздрей. Свет от факела Квентина скользнул по темно-зеленой чешуе, зеленой как мох в глубине леса на закате, за секунду до того, как свет окончательно погаснет. Потом дракон открыл пасть, и свет и жар хлынули на них. За частоколом острых черных зубов он заметил полыхающее жерло, отблеск спящего огня, в сотню раз превышающего яркостью его факел. Драконья голова была больше лошадиной, а шея тянулась все дальше и дальше, раскручиваясь как огромная зеленая змея, по мере того, как поднималась голова, пока два пылающие бронзой глаза не уставились на него сверху вниз.

Зеленая, подумал принц, его чешуя зеленая.

— Раегол, — сказал он. Его голос застрял в горле, и только кваканье вырвалось из его горла.

Лягушка, подумал он, я снова становлюсь Лягушкой.

— Еду, — крикнул он, вспоминая. — Принесите еду.

Бугай услышал его. Арч выдернул из повозки за две ноги овцу, крутанул и кинул ее в яму.

Рейегаль подхватил ее на лету. Его голова крутанулась, и из челюстей вырвались острые языки пламени, клубящаяся буря желто-оранжевого пламени с зелеными прожилками. Овца сгорела прежде, чем начала падать. И до того, как обгоревшая туша врезалась в кирпичи, на ней сомкнулись драконьи зубы. Язычки пламени все еще мерцали на ней. В воздухе стояла вонь пленой шерсти и серы. Драконья вонь.

— Я думал их двое, — сказал бугай.

Визерион. Да. Где же Визерион? Принц опустил факел пониже, чтобы свет рассеял сумрак внизу. Он разглядел зеленого дракона, тот раздирал овечью тушу и бил хвостом из стороны в сторону. На шее у дракона можно было виден широкий железный ошейник, с которого свисала оборванная цепь в три фута длиной. Обломки цепи, перекрученные и частично расплавленные, были разбросаны по дну ямы, вперемешку с обугленными костями. "Когда я был здесь в прошлый раз, Рейегаль был прикован к стене и полу, — подумал принц, — а Визерион зацепился у потолка". Квентин отступил, поднял факел и откинул голову назад.

В начале ему были видны лишь почерневшие кирпичные своды, выжженные драконьим пламенем. Но он уловил неожиданное движение, столбик осыпавшейся пыли. Что-то бледное, спрятанное в глубине, зашевелилось. "Он устроил себе пещеру, — сообразил принц. Нору в кирпичной стене. Великая Пирамида Миэрина имела в основании массивные широкие стены, которые могли бы выдержать вес всего сооружения; даже внутренние стены были в три раза толще стен ограждения любого из замков. И Визерион сумел когтями и огнем вырыть себе в них достаточно большую нору, в которой можно было спать.

"А мы его только что разбудили". Он заметил у того места, где стена, изгибаясь, переходила в потолок, что-то похожее на огромную белую змею, которая начала распускать кольца. Сверху посыпалась пыль, отколотые кусочки кирпичей. Змеиное тело превратилось в шею и хвост, и затем появилась длинная рогатая голова дракона. Его глаза сияли словно золотые угольки. Он с шумом распустил крылья.

Из головы вылетело всё, что Квентин планировал. Было слышно, как Кагго Трупобой что-то громко кричал своим людям. "Цепи, он посылает за цепями", — подумал дорнийский принц. Они планировали накормить зверюг и пока они будут смирные, сковать их цепями, как сделала королева. Одного из драконов, а лучше — обоих.

— Еще мяса, — Квентин заговорил. Если их накормить, они станут вялыми. Он знал, что это срабатывало со змеями, в Дорне, но здесь, с этими чудовищами…

— Несите, несите…

Визерион оторвался от потолка и широко расправил бледные кожистые крылья. Закрепленная на шее цепь размашисто вертелась вокруг. Дракон наполнил яму огнем. Красно-желтое пламя слегка отлиливало золотом. Тяжелый воздух наполнился горячим пеплом и серой, а дракон продолжал и продолжал бить своими белыми крыльями.

Рука сжала плечо Квентина. Факел выскользнул у него из рук, запрыгал по полу и рухнул, продолжая гореть, в яму. Он обнаружил, что стоит лицом к лицу с медной обезьяной. Геррис.

— Квент, это не сработает. Они слишком одичали, они…

Дракон опустился между дорнийцами и дверью с рыком, способным обратить в бегство сотню львов. Его голова поворачивалась из стороны в сторону, пока он изучал незваных гостей: дорнийцев, Гонимых ветром, Кагго. Последним и самым долгим взглядом дракон фыркая одарил Красотку Мерис. Женщину, понял Квентин. Он знает, что она женщина. Он ищет Дайнерис. Он ждет свою мать и не понимает, почему ее нет.

Квентин высвободился из захвата Геррита.

— Визерион, — позвал он.

Белый — это Визерион. На пол-удара сердца он испугался, что перепутал.

— Визерион, — вновь позвал он, потянувшись к висевшему на поясе кнуту. Она напугала черного кнутом. Я должен сделать то же.

Дракон знал свое имя. Его голова повернулась, и он пристально смотрел на дорнийского принца три долгих удара сердца. Бледное пламя горело за сверкающими черными кинжалами его зубов. Его глаза были озерами расплавленного золота, и дым полнимался из его ноздрей.

— Вниз, — сказал Квентин. И закашлял, а потом закашлял снова.

Воздух был густой от дыма и удушливого зловония серы. Визерион потерял интерес. Дракон повернулся к Гонимому Ветром и рванулся к двери. Возможно он почувствовал запах крови мертвых охранников или мясо в вагоне мясника. Или, возможно, он только сейчас заметил, что путь был открыт.

Квентин услышал выкрики наемников. Кагго требовал цепи, а Красотка Мерис орала кому-то чтобы тот отошел. Дракон неуклюже лвигался по земле, как ползущий человек, но быстрее чем дорнийский принц мог ожидать. Когда Гонимые Ветром не успели уйти с его пути, Визерион еще раз взревел. Квентин услышал грохот цепей, и звук спускаемого арбалета.

— Нет, — закричал он, — нет, не сметь, не сметь.

Но было уже поздно: дурак успел выстрелить, и не успел он подумать, как болт отскочил от шеи Визериона и исчез во мраке. Полоса огня сверкнула по его следу: драконья кровь, переливающаяся красным и золотым цветом.

Арбалетчик возился со следующим болтом, когда зубы дракона сомкнулись вокруг его шеи. Этот мужчина носил маску Медного Зверя с лицом тигра. Когда он бросил оружие и пытался вывернуться из челюстей Визериона, пламя вырвалось из рта тигра. Глаза арбалетчика взорвались с тихим треском, и медь потекла по его телу. Дракон оторвал большой кусок мяса из шеи наемника и быстро проглотил его, пока обожженный труп падал на пол.

Остальные Буревестники попятились назад. Это было для них чересчур, даже для аппетита Милашки Мерис. Рогатая голова Визериона повернулась взад и вперед между ними и его жертвой, но через миг он забыл о наемниках и согнул шею оторвать другой кусок от покойника. На этот раз из голени.

Квентин расправил кнут.

— Визерион! — позвал он, на этот раз громче.

Он сможет, он сделает это, отец послал его в дальние края земель для этого, он не подведет его.

— ВИЗЕРИОН!

Он щелкнул кнутом в воздухе с эхом, отозвавшимся на почерневших стенах.

Бледная голова поднялась. Огромные золотые глаза были сужены. Струйки дыма поднимались спиралью из ноздрей дракона.

— Вниз, — скомандовал принц. Он не должен почувствовать его страх. — Вниз, вниз, вниз.