— Защити от сомнений, что гложут меня, — молился он, — и дай мне сил поступать правильно. Но ни молитва, ни рассвет не приносили уверенности.
Зал был заполнен как никогда ранее на памяти старого рыцаря. Но прежде всего Барристан Селми заметил отсутствие нескольких лиц: Миссандея, Белвас, Серый Червь, Агго, Джого и Ракхаро, Ирри и Чику, Даарио Нахарис. На месте Бритоголового стоял толстяк в тяжелом панцире и маске льва. Его крупные ноги торчали из кожаной юбки. Маргаз зо Лорак, кузен короля, новый командир Медных Бестий. У Селми уже созрело стойкое презрение к этому человеку. Он знавал таких в Королевской Гавани: раболепные перед вышестоящими, грубые с нижестоящими, глупо хвастливые и слишком гордые впридачу.
Скахаз может быть в зале, осознал Селми, его уродливое лицо скрывается под маской. Дважды двадцать Медных Зверей стояло между колоннами, отражая свет факелов от полированной поверхности масок. Любой из них может быть Бритоголовым.
Зал жужжал звуками тысячи приглушенных голосов, отражающихся от колонн и мраморного пола. Это был зловещий, злой звук. Селми он напоминал тот шум, что могло бы издавать осиное гнездо, если бы все осы разъярились. На лицах толпы он видел гнев, скорбь, подозрения и страх.
Едва новый глашатай короля призвал зал к порядку, началась сущая мерзость. Одна женщина выла по брату, убитому в Яме Дазнака, другая оплакивала ущерб, нанесенный ее паланкину. Какой-то толстяк срывал с себя бинты, чтобы показать всем обожженную руку; плоть на ней была влажной и липкой. А когда человек в сине-золотом токаре заговорил о Герое Харгазе, какой-то освобожденный повалил его на пол. Понадобилось шестеро Медных Бестий, чтобы растащить их и выдворить из зала. Лисица, ястреб, тюлень, цикада, лев и жаба. Селми раздумывал, значат ли что-то эти маски для носящих их людей. Они всё время носят одну и ту же, или меняют их каждое утро?
— Тихо! — попросил Резнак мо Резнак. — Пожалуйста! Я отвечу, если вы…
— Это правда? — выкрикнула освобожденная женщина. — Наша мать мертва?
— Нет, нет, нет, — завизжал Резнак. — Королева Дейенерис вернется в Миэрин в свое время во всем своем могуществе и величии. Пока это время не пришло, Его Честь король Хиздар будет…
— Он мне не король, — выкрикнул вольноотпущенник.
Люди начали пихать друг друга.
— Королева не умерла, — провозгласил сенешаль, — ее кровные всадники отправились в Скахазадхан, чтобы найти Ее Величество и вернуть ее любящему лорду и верным подданным. У каждого из них в подчинении десять всадников и у каждого всадника по три лошади на смену, чтобы путешествовать быстро и далеко. Королева Дейенерис будет найдена.
Следующим говорил высокий гискарец в парчовых одеяниях, голос его был столь же звучен, сколь и холоден. Король Хиздар сидел на своем драконьем троне с каменным лицом, стараясь казаться внимательным, но непоколебимым. За него снова ответил сенешаль.
Сир Баристан пропускал масляные слова Резнака мимо ушей. Годы службы в Королевской Гвардии научили его слушать, не слыша; особенно полезным это было, когда говорящий и так известен был как пустослов. В задней части зала он заметил дорнийского принца и его спутников. Не надо было им приходить. Мартелл просто не понимает, в какой он опасности. При этом дворе Дейенерис была ему единственным другом, а теперь ее нет. Он гадал, много ли они понимают из сказанного. Он и сам-то не всегда разбирал искаженный гискарский, на котором говорят рабы, особенно быструю речь.
По меньшей мере, принц Квентин слушал внимательно. Истинный сын своего отца. Невысокий и приземистый, с плоским лицом, он казался хорошим парнем, благоразумным, чувствительным и ответственным… но явно не из тех, кто заставляет быстрее биться девичьи сердца. А Дейенерис Таргариен, где бы теперь она ни была, все же юная девушка, как она и сама говорила, играя в невинность. Как и все хорошие правители, людей она ставила на первое место — иначе она никогда не пошла бы за Хиздара зо Лорака — но женщина в ней жаждала поэзии, страсти и веселья. Ей нужно пламя, а Дорн прислал ей почву.
Из нее можно сделать припарку, чтоб облегчить лихорадку. Можно бросить в почву семена и вырастить зерно, чтобы накормить своих детей. Почва даст тебе пропитание, а огонь поглотит тебя, но дети, глупцы и юные девицы всё время выбирают пламя.
Подле принца сир Геррис Дринкуотер шептал что-то Айронвуду. У сира Герриса было всё, чего недоставало принцу: высокий, стройный и и красивый, с грацией мечника и остроумием придворного. Селми ничуть не сомневался, что немало дорнийских дев гладили эти солнечные волосы, целовали дразнящую улыбку на его губах. Если бы принцем был он, всё могло бы пойти по-другому, невольно думал он… но на его вкус, Дринкуотер был уж слишком хорош. Фальшивая монета, подумал старый рыцарь. Ему доводилось знавать таких людей.
Что бы он ни шептал, должно быть, оно было забавным, потому что его большой лысый друг внезапно издал смешок, достаточно громкий, чтобы король повернул голову к дорнийцам. Увидев принца, Хиздар зо Лорак нахмурился.
Сиру Барристану это не понравилось. То, что король подозвал своего кузена Маргаза, наклонился к нему и что-то прошептал в ухо, понравилось ему еще меньше.
Дорну я никакими клятвами не обязан, убеждал себя сир Барристан. И все же Левин Мартелл был его братом по присяге, еще в те времена, когда королевских гвардейцев связывало многое. Я не сумел помочь принцу Левину на Трезубце, но сейчас я могу помочь его племяннику. Мартелл танцует на змеином гнезде, и даже не замечает змей. Он остался здесь даже после того, как Дейенерис связала себя с другим перед лицом богов и людей — это ни одному мужу не придется по вкусу, и теперь у Квентина не было королевы, чтобы защитить его от гнева Хиздара. А кроме того…
Мысль поразила его, как пощечина. Квентин вырос при дорнийском дворе. Заговоры и яды для него не в новинку. Принц Левин — не единственный его дядя. С Красным Змеем он тоже в родстве. Дейенерис взяла в супруги другого, но если Хиздар умрет, она сможет снова выйти замуж. Мог ли Бритоголовый ошибиться? Кто сказал, что саранча предназначалась Дейенерис? Она была из собственной корзины короля. Что, если он и должен был стать жертвой? Смерть Хиздара разбила бы хрупкий мир. Сыны Гарпии снова стали бы убивать, а юнкайцы пошли бы на город войной. Тогда у Дейенерис не осталось бы выбора, кроме Квентина с его брачным союзом.
Сир Барристан всё еще боролся с подозрениями, когда услышал тяжелые шаги в задней части зала. Пришли юнкайцы. Трое Мудрых Господ привели процессию из Желтого города, каждый с вооруженной свитой. Один рабовладелец был в шелковом малиновом с золотом токаре, другой — в полосатом бирюзово-оранжевом, третий — в доспехе, украшенном изображением любовных сцен, выполненным из гагата, нефрита и крупного жемчуга. С ними был Кровавая Борода, капитан наемников, он нес на плече большой кожаный мешок, а на лице его было свирепо-веселое выражение.
Селми не заметил ни Оборванного принца, ни Бурого Бена Пламма. Сир Барристан холодно смотрел на Кровавую Бороду. Дай мне хоть полпричины станцевать с тобой, и посмотрим, кто будет смеяться последним.
Резнак мо Резнак протиснулся вперед.
— Мудрые господа, вы делаете нам честь. Его Великолепие король Хиздар приветствует друзей из Юнкая. Мы понимаем…
— Поймите это, — Кровавая Борода вытащил из мешка отсеченную голову и бросил сенешалю.
Резнак издал вопль ужаса и отскочил. Голова пронеслась мимо него, забрызгав кровью пурпурный мраморный пол, и покатилась, чтобы остановиться у подножия драконьего трона короля Хиздара. По всей длине зала Медные Бестии ощетинились копьями. Гигант Гохор бросился к королевскому трону, рядом с ним стеной встали Пятнистый Кот и Кразз.
Кровавая Борода расхохотался:
— Он мертв. Не укусит.
Робко, очень робко сенешаль приблизился к голове и осторожно поднял ее за волосы.
— Адмирал Гролео.
Сир Барристан взглянул на трон. Он служил стольким королям, что не мог не представлять, как бы они отреагировали на такую провокацию. Эйерис отшатнулся бы в ужасе, наверно, порезавшись о лезвия Железного Трона, а потом заорал бы своим мечникам, приказывая разрубить юнкайцев на кусочки. Роберт потребовал бы свой боевой молот, чтобы отплатить Кровавой Бороде тем же. Даже Джейехерис, которого многие считали слабаком, приказал бы взять Кровавую Бороду и рабовладельцев под стражу.