Теон Грейджой не присоединился к общим крикам. Равно как и мужчины из Дома Фреев, что не укрылось от его взгляда. "Они здесь тоже чужаки", — подумал Теон, наблюдая за сиром Аенисом Фреем и его полубратом Сиром Хостином. Рожденные и выросшие в речных землях, Фреи никогда не видели такого снега. "Север уже забрал троих их крови", — думал Теон, вспоминая людей, которых безуспешно разыскивал Рамси, пропавших между Белой Гаванью и Городом-на-Кургане.

Лорд Вайман Мандерли сидел на помосте между парой своих рыцарей из Белой Гавани, уплетая кашу.

Не похоже, что он наслаждался ей так же как пирогами из свинины на свадьбе. Где-то в другом месте однорукий Харвуд Стаут разговаривал с мертвенно-бледным Хозером Амбером.

Теон стоял в очереди с другими мужчинами за кашей, которую черпали деревянными чашами из ряда медных котлов. Он видел, что у лордов и рыцарей было молоко и мед и даже немного масла, чтобы добавить в свои порции, но никто из них не предложил ему ничего. Его правление как принца Винтерфелла было недолгим. Он сыграл свою роль в актерском представлении, выдав Лжеарью замуж, и теперь он был больше не нужен Русе Болтону.

— В первую зиму, которую я могу вспомнить, сугробы были выше моей головы, — сказал человек из Хорнвудов в очереди перед ним.

–;Ага, но в тебе тогда было росту три фута. — ответил ему верховой из Риллсов.

Прошлой ночью, не в силах заснуть, Теон обнаружил, что размышляет о побеге, о том, чтобы проскользнуть незамеченным пока Рамси и его лорд-отец отвлекутся на что-то. Однако все ворота были закрыты и заперты на засовы и хорошо охранялись; никому не разрешалось входить или покидать замок без позволения Лорда Болтона. Даже если бы он нашел какой-то тайный проход, Теону не следует полагаться на него. Он не забыл Киру и ее ключи. И даже если он выберется, куда бы он пошел? Его отец мертв, его дяде он не нужен. Пайк был для него потерян. Ближайшее место, которое он смог бы назвать домом, было здесь, среди костей Винтерфелла.

Человек-развалина и разоренный замок. Здесь мне самое место.

Он все еще ожидал свою порцию овсянки, когда в зал вошел Рамси с гордым видом, в сопровождении своих Бастардовых Парней, кричащих и требующих музыки. Абель протер глаза, взял свою лютню и запел "дорнийскую жену", а одна из его прачек отбивала ритм на барабане. Однако певец изменил слова песни. Вместо "коль дорнийка любила меня", он спел "дочь северянина".

"Он может лишиться языка за такую дерзость", думал Теон, когда его миску наполнили. "Он всего-навсего певец. Лорд Рамси сдерет кожу с его обеих рук, и никто не скажет и слова." Но лорд Болтон улыбнулся этим строкам, а Рамси захохотал. После этого остальные поняли, что и им можно посмеяться. А Желтого Дика песня так рассмешила, что вино брызнуло у него из носа.

Леди Арья не появилась чтобы разделить со всеми веселье. Она не покидала своих комнат после брачной ночи. Кислый Алин болтал, что Рамси держит свою жену обнаженной и прикованной цепью к кровати, но Теон знал, что это просто сплетни. Нет там никакой цепи, разве что невидимая человеческому глазу.

Просто пара охранников возле спальни, не пускающих ее бродить по замку. И голая она только когда принимает ванну.

Однако моется она каждый вечер. Лорд Рамси хочет, чтобы его жена была чистой. "У бедняжки нет горничных," — сказал он Теону. "Остаешься только ты, Вонючка. Одеть тебя в платье?" Он расхохотался. "Может быть, если ты меня хорошенько попросишь. А пока с тебя хватит просто быть ее банщицей. Я не хочу, чтобы от нее несло как от тебя."

И теперь всякий раз, когда Рамси желал разделить супружеское ложе со своей женой, Теону приходилось таскать из кухни горячую воду и выпрашивать на время у леди Уолды или леди Дастин их служанок. Хотя Арья никогда не разговаривала с ними, от них не укрывались ее синяки и ушибы. Это сугубо ее вина. Она не доставляла ему удовольствия. "Просто будь Арьей", однажды посоветовал он ей, помогая принять ванну. "Лорд Рамси не хочет причинять тебе боль. Он это делает только когда… когда мы забываемся. Он никогда не резал меня без причины".

"Теон…", рыдая прошептала она.

"Вонючка", он схватил ее за руку и встяхнул. "Здесь я — Вонючка. Ты должна запомнить это, Арья".

Но эта девчонка была не урожденной Старк, а всего-навсего отпрыском управляющего. "Джейн, ее имя Джейн. Она не должна ождать от меня спасения. Теон Грейджой, возможно, и попробовал бы ей помочь, но Теон был Железнорожденным, и гораздо храбрее Вонючки. Вонючка, Вонючка — жалкая кучка.

У Рамси есть новая игрушка для развлечений, с сиськами и киской… но скоро слезы Дженни потеряют для него свой особый вкус, и Рамси снова захочет своего Вонючку. "Он будет свежевать меня дюйм за дюймом. Когда он покончит с пальцами — примется за руки. После пальцев на ногах — возьмется за сами ноги. Но только когда я сам буду умолять его об этом, только когда боль станет невыносимой и я начну просить его даровать мне облегчение." Больше не будет горячих ванн для Вонючки. Он опять будет валяться в собственном дерьме, и ему опять запретят мыться. Его одежда превратится в лохмотья, грязные и смердящие, и его заставят носить их, пока они не сгниют на нем. Лучшее, на что он мог надеяться — возвращение в псарню, к «девочкам» Рамси. «Кира», вспомнил он, "его новую суку зовут Кира".

Он взял чашу свою в конце зала и нашел место на пустой скамье, в нескольких ярдах от ближайшего факела. День или ночь, нижние скамьи никогда не были заполнены меньше, чем наполовину мужчинами, которые пили, играли в кости, говорили, или спали, не раздеваясь в тихих уголках. Когда приходила их очередь, сержанты будили их пинками, они потягивались, укутывались в плащи и уходили на стены. Но, ни кто из них не будет рад компании Перевертыша Теона, ибо он не много не в их вкусе.

Каша была серой и водянистой, и он перстал есть ее после третьей ложки оставив ее остывать. За соседним столиком, мужчины спорили о буре и размышляли вслух, как долго будет падать снег. — Весь день и всю ночь, может быть даже больше, — настаивал большой, чернобородый лучник с топором Сервинов вышитым на груди.

Те кто постарше говорили о других метелях и настаивали на том что эта метель не более чем пыль в солнечный день по сравнению с тем, что они видели в зимы их молодости. Речные жители были поражены. Эти южаны не любят снег и холод. Мужчины входили в зал ютились возле каминов(?) или грели руки над светящимися жаровнями, пока их плащи сушились на колышках возле дверей.

Воздух был густой и дымный и его каша уже покрылась корочкой когда женский голос позади него сказал:

— Теон Грейджой.

Мое имя Вонючка, чуть не сказал он.

— Чего ты хочешь?

Она села рядом с ним на лавку, широко расставив ноги и убрала дикую копну рыже-каштановых волос со своих глаз.

— Почему вы едите в одиночестве, м'лорд? Давайте, поднимайтесь, пойдемте танцевать.

Он вернулся обратно к своей каше.

— Я не танцую.

Принц Винтерфелла был изящным танцором, но Вонючка, потерявший пальцы выглядел бы нелепо.

— Оставь меня. У меня нет ни монеты.

Женщина криво усмехнулась.

— Вы принимаете меня за шлюху? — она была одной из прачек певцов, высокая и тощая, слишком худая и жесткая, чтобы быть симпатичной…хотя, были времена, когда Теон все равно покувыркался бы с ней, чтобы посмотреть — каково это, когда такие длинные ноги обхватывают его.

— Какую пользу принесут мне здесь монеты? Что я на них куплю, немного снега? — Она засмеялась. — Вы можете отплатить мне улыбкой. Я никогда не видела вас улыбающимся, даже во время пира в честь свадьбы твоей сестры.

— Леди Арья не моя сестра.

Он мог сказать ей, что больше не улыбается. Рамси ненавидел мою улыбку и выбил мне зубы молотком. Я даже ем с трудом.

— Она никогда не была моей сестрой.